|
О БЕЗОСНОВАТЕЛЬНОСТИ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА
А в чем же причина “нищеты”? “ “Научная объективность” в некоторой степени зависит от социальных институтов. Наивно было бы полагать, что она основана на умственной или психологической установке ученого и есть результат его подготовки, исследовательской тщательности и интеллектуальной отрешенности. Существует даже точка зрения, согласно которой (“духовно мертвые”) ученые вообще не могут быть объективными”. (К. Поппер, там же, с. 178) Но чтобы “защитить” свою целенаправленность в исследованиях (“полезных” экономике и политике) современные ученые вынуждены говорить о некой “доказуемости” своих взглядов. Требование “доказательств” настолько укоренилось в современном человеческом лексиконе, что мы забыли изначальный смысл этого слова, который подразумевал прежде всего то, что “до” того как мы стали произносить аргументированные свои рассуждения по какому-либо вопросу, мы основывались на “казательствах” (кажущихся) выводов прежнего нашего опыта “строящего (“делающего себя”) изначально на базе принятых ранее аксиом, не требующих никаких доказательств. Так даже при анализе работ богословов современные авторы рассудочные их толкования – “мидраш” (пер. иврит), подменяют словом “доказательства”. “Ряд документов, приводимых нашим теологом, не совсем прямолинеен, он иногда прерывается возражениями и последующими опровержениями. Но несмотря на это, весь ход доказательства дает довольно связную и цельную картину.” (Ульрих Рудольф, там же, с. 183) А что это значит доказать? “Все без исключения ранние авторы просто утверждали, что от сотворения можно провести рациональное (рассудочное) заключение к его творцу. И ни один не объяснял, как должно протекать это доказательство”. (Там же, с. 207) Речь здесь не идет о “практической” математике, которая строит себя на “идеальных” условиях, нарушение которых приводит к неточности ее результатов, и которая “простирает себя”, например, в физике, не далее расчетов о “взаимодействии трех тел”. Вопрос о “доказательствах” в современных науках “застрял” между утверждениями: 1. о “существовании” - жизни; 2. о “не существовании” - смерти. Ведь по существу богословие, если рассматривать его канонические Писания как свод аксиом, всего на всего утверждает вечную жизнь, а атеизм – бездоказательно вечную смерть. Причем, хотя богословие и не базируется на принципах необходимости в “доказательствах”, оно все же имеет по крайней мере два, утверждающих праведность Писаний, факта: 1. Мы можем поверить пророкам и праведникам, которые находились в духовном видении Бога, т.е. “возвышались в Йисраэйль”; 2. Тому, кто им не верит, представляется возможность реальных способов проверки их праведности, при беспрекословном исполнении их предписаний, на “своей собственной шкуре” испытать бытие Бога. Атеист же, фактически пасует перед вопросом: “Что должен сделать человек, чтобы убедиться, что Бога нет, и что без Него, вне Его жизни, все пребывает в смерти?”. Поэтому такому атеисту ничего не остается делать, как требовать доказательств от богословов. “Вот пришли мы к ним с книгою, которую изложили со знанием, как прямой путь и милосердие для людей, которые веруют”. (Коран, 7:50) Но почему же человек, воспринимающий речь собеседника, требует от него доказательств? Опять-таки, отвечая на этот вопрос, можно сослаться на Тору, где указано, что за “строительство Вавилонской башни Бог спутал языки”, т.е. появились “споры человеческие”, в результате чего процесс согласия между людьми оказался затруднительным. Чтобы глубже прояснить себе этот вопрос, приведем пример с необходимостью “усвоения” пищи. На физическом плане живое существо, для поддержания своей жизнедеятельности, вводит пищу в желудочно – кишечный тракт, в котором происходит таинство “различения” элементов, составляющих эту пищу; их “разложения”; “усвоения” организмом необходимых и “полезных” для него элементов и “устранения” из организма – “вредных”. Мы знаем, что жизнедеятельность человека не ограничивается восприятием, только физической пищи. Ему требуется и “пища” восприятия “окружающего его мира”: “пища” эмоциональная (душевная); “пища мыслимая”; и “пища” духовная. По аналогии необходимости физического “усвоения пищи”, на всех этих “планах бытия” также должно существовать таинство различия аспектов, составляющих “эту пищу”, их разложения, усвоения и устранения. Так вот, с точки зрения религий и духовных школ, духовная пища человека, является для него наиболее ценной, и она учит его таинству ее усвоения. Но прежде чем “усвоить” духовную пищу, человек должен быть посвящен в таинство процесса различия аспектов этой пищи, или, что тоже самое, в веру, или закон, или разумения (“Mеч” Спасителя). |
